Макеевка сегодня

фото: Наталия губернаторова

Так, отсутствие фиксированных сроков четырех лет, который настаивал на судебном преследовании и огромный штраф… (Васильев, между прочим, купил подделку за 250 тыс. долларов в 2007 году). Все шито-крыто, и они даже говорят, зал аплодировал. Мы решили связаться с главным «виновником торжества», но с другой стороны, коллекционер Андрей Васильев. Он был, однако, чрезвычайно правильно.

— Г-н Васильев, какова ваша реакция на Баснер оправдание?

— Во-первых, я уважаю решения суда. Во-вторых, конечно, мы будем обжаловать это решение: для нас это кажется несправедливым, и, во многом, субъективное. Что еще можно сказать…

— Я понимаю, что, участвуя в процессе, Вы не столько целью вернуть деньги, сколько вы пошли на принцип?

— Конечно. Вы имеете право. Совершенно. Даже не «пойти на принцип» я сожалею, отстаивать свой взгляд на мир. И в этом видении нельзя, что такое поведение, когда бывший сотрудник в Музее, крупных художественных (и прочие-прочие регалии) продают подделки, которые, впервые, она появляется из ниоткуда, и второй, клонированный из справочника, который хранится в Музее. Вот и все!

— Удивило расположение публики аплодисменты в суд, мол, мы победили… ура, спасибо Богу.

— Да, это не общественное мнение, а мнение, видимо, друзей. Я делюсь своей реакции: то, что люди рядом с ними, там был какой-то неприятной участи… временно ушел. Но, вы правы, я хотел бы иметь некоторые структурные общественного мнения, которое, по крайней мере, знал, добро от зла.

— Вам, возможно, будет приятно посидеть с правильным термином, или Вас устраивает формулировка «виновен» и все?

Да, я ненавижу любое другое растение, у меня Другая профессия, другая миссия в этом мире. Для меня важно в данном случае, которая была разработана с вещами из музея. Взял этой части… сотрудники музея. Там человек не случайный. И когда они захватили штаб — и могу с уверенностью сказать, что отвечает за свои слова, — наемный преступник, который они покрывали.

— Понятно, что 90 лет, которые изменили страну — и ученые, не академики, критики и не критики. Как вы думаете, мы в конечном итоге будет в состоянии очистить эти Авгиевы конюшни, и обратно в некоторых традиционных норм морали?

— Я бы убрал местоимение «мы». Меня волнует то, что я делаю. Конечно, я тоже подумал — должна я это делать или нет. Поставьте себя на мое место: это довольно длительный период жизни, который был занят совершенно необязательно вещь для меня. Но я понял, что я имел лучше сделайте это, потому что сама ситуация подтолкнула к этому… «мы» начинается с «я». И когда люди, самые «мы» аплодировали в суд, я бы не аплодировали. Ну, смотрите сами: суд говорит, что здесь продается подделка, заплатил за это большие деньги, поддельные сделаны с такими вещами, что хранятся там, но нет никого, кто хочет! Подделки, а не намерения. И все щитки. Ну, я думаю, это не совсем правильно. Возможно, нам следует задуматься, а не бить его по рукам.

— Предположил различных СМИ о том, что сборщики завода могут поставить вас в позор — говорят, выносят сор из избы… решили по-тихому.

— Я не живу в доме. Я живу в квартире или на даче. Ну, правда! И не торговля на рынке. И я не принадлежу в любом магазине. Моя жизнь имеет свои сентенции, свои стандарты, как я стараюсь следовать. Да, бывает, что это неуместно с прагматической точки зрения. Но что я могу сделать, друзья мои? Ну не могут быть изменены в интересах своего рода магазин. Я совершенно с другими, что связано с человеком, я мог бы указать, как я должен вести себя. Я не к бандитам обратились…

— Да, вот кстати…

— …Я пошел в суд! Это нормальное поведение в цивилизованной стране. Суд оправдал ее. Ну. Нам не дают играть в футбол — я проиграла, она выиграла. Это реальная проблема, что суд пока не смог решить. Может, следующий будет решать суд. Когда-нибудь. Но другого пути у нас нет. Нет! Там просто так скучно по дороге в суд и публичных дебатов, статей, какое-то выражение. Вы знаете? Ничто не дается…

— Вы должны будете обратиться, и что надежды на успех?

— Слушай, я ничего не жду. Я формулирую свое мнение. Как я это вижу, и как он должен это сделать. Если я сделал все по расчету, он бы сделал, хотя это все совершенно разные,! Они предложили мне дать левую газету, и это изображение я мог бы продать. Но это не в моей, пусть и громко, кодекс чести. Ну, я бы продал его кому-то, люди были бы недовольны. Это, на мой взгляд, это не нормально.

— А где фальшивка?

— В суде. Это также вещественных доказательств, поскольку приговор еще не вступил в силу. И я думаю, что мы еще вернемся к этой теме еще не раз.