Макеевка сегодня

Юрий Aннeнкoв, Рeнe Гeррa, Иринa Odevce, гoрoд Мeдoн, 1974. Фoтo из личнoгo aрxивa.

Дaнь

Этo удивитeльный вклaд прoфeссoрa Гeррa в интeллeктуaльнoй жизни Рoссии и русскoгo мирa. Рaбoтa всeй eгo жизни былa пoсвящeнa сoxрaнeнию eдинoгo рoссийскoгo культурнoгo прoстрaнствa. Стрaстнaя службa Рeнe Юлиaнoвич иx выбoр нaпoминaeт нaм o нeрaзрывнoй связи врeмeн. Oн, фрaнцуз, видит культуру кaк чaсть свoeй прoблeмы и UPS. Нeт-для нeгo — бoльшe, чeм прoфeссия. Этo eгo судьбa!

Мы несколько раз общались с ним как в России, так и во Франции. Услышать о новых творческих идей Рене Герра, я позвонил ему. Двумя днями позже в «МК» было перезвонить из Ниццы.

На протяжении десятилетий у нас в стране ничего не знали о наших иммигрантов, тех, кто, по слову Зинаиды Гиппиус, «не в изгнании, а сообщение» — о знаменитых русских писателей, поэтов, художников. Бесполезно, они находятся в изгнании, и прозябали в безвестности, не полагаясь на чье-либо внимание. И вдруг! Из ниоткуда появился перед ними, и они интересуются, не является соотечественник и французские.

Ренэ Герра, рН.д. — студенты, знает русский, выбрал тему для магистерской работы — работа писателя Бориса Зайцева. Так, на почту отправили письмо в нашу классику. Борис Константинович ответил, и был постоянный творческий диалог. Взаимное понимание.

— Рене, что вдохновило вас на создание бескорыстную поддержку русских беженцев?

Все, что я делаю-это дань русским эмигрантам: они находятся в изгнании, и продолжил бескорыстного служения русской культуре. Ну, сами подумайте: кто же тогда нужен? Во Франции, по образцу советских критиков, что они в это время рассматривали как отщепенцы, изгои, фрагменты царской Империи… болели за них ругать определение «бывшие люди». Они считали, что всеобщее презрение к себе. Но каждый эмиграции-художник, писатель, министр искусств — считается, что плоды их творчества, поэзии, прозе и картинах, вернутся на родину. Придет время!

Талантливым людям поверить в вашу искреннюю заинтересованность в своей работе. Но самое главное — они угадали свое сердце для них.

Менее очевидные, но не менее важно и другое: я оживился, последнее, самое печальное в десять лет, и годы жизни многих русских художников, и особенно поэты, гораздо менее безопасным и менее благополучные. Я опубликовал под своим именем «Альбатрос» книги-это те, которые не печатаются, например, сборник поэта первой «волны» эмиграции, Борис Закович «дождь на сене». К книге прилагается замечательная обложка моего друга, знаменитого Сергея голлербаха, когда автору было почти восемьдесят. Я помогал многим русским эмигрантам, и они так искренне благодарили меня.

Но я не могу им ничего обещать. И что я должен обещать? Просто интересно и веря, слушала их рассказы о себе и сочувствие. Проявили большую заинтересованность в своих работах.

Я дружил с последнего русского классика Бориса Зайцева, который часто посещал его.

— Можете ли вы рассказать нашим читателям, как он общается с вами?

— Мне, молодой француз, на первом заседании на 28 сентября 1967 года. Борис Зайцев был поражен его благородный внешний вид, аристократизм, интеллигентность, вежливость, сердце расположение, теплый сообщества… он вел себя как будто мы уже знаем. Это редкий дар! Несмотря на большую разницу в возрасте 65 лет, установились сразу, живой, дружеский контакт. Зайцев не скрывал своей радости: «впервые за 45 лет своей жизни в изгнании, молодой французский Славист, наконец, решил написать о своей работе. Сегодня, такой выбор никого бы не удивило, но тогда, 50 лет назад, эта идея казалась провокационной, даже безумные. Необходимо написать и защитить в Сорбонне диссертацию на совершенно забытый писатель? И не просто быстро забывается, и, как мы тогда считали, полностью вторичный? Об авторе на протяжении почти полувека не был опубликован на родине, который на самом деле был удален, стерт из русской литературы в ХХ веке?!

Он был выброшен из русской литературы, и я от французской славистики. Я тоже был изгоем. Не знал тогда, как презрительно и пренебрежительно относился к французам Славистам-коммунистов и левых «попутчиков» в Белой эмиграции, и к писателям-эмигрантам, насколько ненавижу их, как ренегатов и предателей. Еще бы: ведь эти люди не «понял» и принял «Великого Октября»!

Борис Константинович был человеком твердых убеждений, доброжелательный, корректный, я бы даже сказал: честным и верным до конца выбранного пути. Он не был ханжой, юмором, чистотой и стандартов, рассказал о своих славных современников, в первую очередь о Иван Алексеевич Бунин, который был всегда высокого мнения в литературе.

Для меня встреча и дружба с Зайцев — великая радость и великое счастье, но в то же время, это была моя личная драма. На самом деле, в марте 1969, французский Стажер-аспирант филологического факультета Московского государственного университета, был выслан из Советского Рая. В 14 лет я был запрещен в Советском Союзе. Тем самым получил «волчий билет» не только в СССР, но и во Франции, в частности в парижском университете.

— Борис Зайцев дал вам много своих книг с дарственными надписями. Может быть, у вас есть коллекция?

— Да, у меня их много. Вы можете назвать хотя бы три: «дорогой ренэ Герра дружелюбный. Жить. Зайцев 2. Март 1968-Париж» (надпись на книге «Юность», Париж, 1950); «дорогой ренэ Герра психического Привет. Жить. Кролики 3 Октября. 1968» (надпись на книге «отец», Вашингтон, D. C. 1965); «дорогой Рене, в память о генерале литературоведения. Все самое лучшее. Жить. Зайцева, 12.ХІІ.70» (надпись на книге «Италия», Берлин 1923).

Ренэ Герра был Гостем Екатерины Таубер. Мужен. Пасха, 1983. Фото из личного архива.

На 70-летний юбилей Зайцева была опубликована его рукопись «Италия» тиражом в 1000 экземпляров. (обложка раб. Добужинский). Он дал его мне, двадцать лет спустя, с надписью: «моей дорогой и неутомимый Рене Герра. Жить. 3 Русаков.Я.71», а старший сын Добужинский, художник Ростислав Мстиславович, спустя несколько лет, в касание отдал мне оригинал этой крышки.

Наши теплые и сердечные отношения свидетельствуют письма Бориса Зайцева в СССР, опубликованы в последнем томе 11 из его сочинений, где много ссылок на меня. Я должен признать, что я был рад прочитать в 2001 году за его лестные отзывы о себе: «теперь это мне, кто французский студент написать бумагу для меня (будет защищать в Сорбонне в местном университете), поэтому он говорит по-русски, как Вы. И без всякого акцента. Просто в Калуге родился» (из письма Лихоносов); «ассоциации писателей и журналистов, которые устроили в Академии музыки русский вечер Солженицына… мой бородатый Рене… французский интерн, который уже несколько месяцев жил в Москве (подготовка рН.д. диссертация про меня)… мои дорогие товарищи, говорить по-русски и вообще русских больше, чем французов (был случай, что я допустил небольшую ошибку в русском языке — поправил он меня)» (из письма к сотрудникам Пушкинского дома л. н.В марте Назарова, шестьдесят восьмой)

— Тонкий психолог Борис Константинович Зайцев присоединился очень меткое название для ваше имя: в своей книге он дал «беспощадный».

— Российские читатели, было бы хорошо, чтобы знать, что птицы-это не только Автор хороших книг: «Голубая звезда», «Странник», «Святого Николая», «Анна», «дом в Пасси, путешествие Глеба», «Афон», «Валаам», «река времени» и напоминает, «Москва», «далеко», но и переводчиком. Он дал мне «искушение Святого Антония» Флобера в собственном переводе.

Я дорожу книгами и Ирина Одоевцева.

— Мы знаем меньше. Я читаю стихи Ирины Одоевцевой. И с особым чувством — посвящена тебе. Они чувствовали, что ее умственное признание. Грусть и тоска, что часто выливается в много строк: «время катится назад в Петербург и в Летний сад». Читатель чувствует ее эмоциональное расположение. Вы держите ее автографы?

— Банк и публикация. Стихи, посвященные мне, в ее сборники «златая цепь» (Париж, 1975) и «портрет в рифмы раме» (Париж, 1976). Вот что она пишет в своей книге «на берегах Сены» (Париж, 1983): «Рене Герра — чистокровный француз, хотя чистота речи, и его борода лопатой может легко пойти на сто процентов русский… ренэ Герра — литературовед, любовь — не найду лучшего слова — в русской, зарубежной литературы и живописи. Его квартира-настоящий музей и коллекцию из тысяч книг, рукописи, письма, фотографии и документы, которые написаны в изгнании».

— Я был особенно впечатлен ее поэтическое, лирическое обращение к получателю, чтобы вы, дорогой Рене. Это звучит стремление преодолеть свою болезнь: «я до сих пор во сне и наяву/жизнь с радостью».

После окончания обучения вы поселились в МЕДОНЕ. Вы были Одоевцевой и Terapiano Юрий. И они выразили общую мечту поэтических встреч. Расскажите нам, какой щедрый хозяин, вы будете для ваших гостей?

— Вот что пишет Ирина Одоевцева на Medansky ночь «в своей квартире в районе начали получать «Падонские вечер». Они присутствовали, помимо гостей, в основном писатели и художники. Все доклады и дискуссии были записаны, и на сегодняшний день является наиболее интересным материалом для истории эмигрантской литературы. К сожалению, ночь длилась всего три года. Юрий К. [Terapiano] был их Президент и души» («на берегах Сены»). Вот ее дарственная надпись на книге «ангел смерти» (Париж, 1928): «Уважаемый всезнающий историк зарубежной литературы и знания о ней, Рене Герра в памяти наших Ганы и madansky встреч. Очень дружелюбны и полезны. Ирина Одоевцева 16 мая 1972 года».

Русский язык преподается Екатерины Таубер

— У вас прекрасный русский язык, имея богатый словарный запас, полифония, вызывающие реальный интерес, кто узнал, что французский язык является настолько естественной, говоря русским языком, это красота звука? Кто она, твоя учительница? Сколько вам было, когда вы встретились?

— Екатерина Леонидовна у меня особое почтительное отношение. В конце концов, она человек, которого я встретил в 1958 году в Каннах лицея. К этому времени я уже умел читать и писать по-русски. Почти сразу же мы установили особые отношения. Вскоре я стала ее любимой ученицей. В конце концов подружился с ее очаровательным человеком, Константин Иванович sharovym. Сколько было с ним и его коллегами, задушевные разговоры и бесконечные разговоры о войне, о судьбе России!…. Мы были друзьями в течение почти тридцати лет, что подтверждается ее трогательные письма и дарственные надписи на книгах, поэзии. Неудивительно, что Таубер считает меня своим духовным сыном.

— Я думаю, что некоторые высшие природные силы внесли свой вклад в это собрание во имя сохранения наследия российских эмигрантов?

— Да, судьба свела меня с великим беженцев, творческих людей. Даже прожив в изгнании за сорок, пятьдесят лет, они оставались русскими до мозга костей. Потому что это уникальная возможность в том, что было, чтобы сохранить Россию, память о ней в его душе, они продолжали создавать здесь, в изгнании. Я бы даже сказал — они творили чудеса.

Русские эмигранты, которых я знал, чувствовал, что все, что с ними произошло, — это позор, непонимание. Россия была их вера, и он взял от них. Вот они пришли на помощь русского Православия: они нашли себя, когда они подошли к Русской Православной Церкви.

Храм был для них островком надежды, помогли многим преодолеть тяготы эмигрантской жизни. Ядро русскости в диаспоре — конечно, Церковь. Это было место встреч, даже для язычников: люди ходили туда по воскресеньям, чтобы пообщаться. На праздники, на Пасху в Ницце, Каннах, Париже.

Таубер учил тебя не только языком, она откроет вам секреты и тонкости русского характера. Убеждая в собственной личности, щедрый и глубокий, вы духовно обогатились?

— Конечно. В поэзии Екатерины Таубер я могу относиться к темам внутренней жизни души, близости к природе в Провансе, а также мотив смерти. Это было не отчаяние, а просветление и освобождение. Таубер-Старов был не только глубоко религиозным, но и самой Церкви, без примеси каких-либо фанатизма. Каждое воскресенье, в дождь или светит солнце, она спустилась из автобуса-mougins в Каннах, ул. Михайло-Архангельская Церковь.

Сергей Голлербах. Портрет Ренэ Герра. 1994.

Она, как и ее муж, был твердо уверен, что большевики и советская власть, Сталин не был искушаем Указа об амнистии от 14. Июне 1946 года, и в 1949 году он принял французское гражданство. До конца своих дней оставался верен выбранному литературному пути его творческой манеры, его убеждения.

Перед встречей с тобой, она написала стихи и опубликовала их. Конечно же, вы приятно удивлены тем, что ваш учитель тоже поэт?

— Екатерина Таубер был не только великий поэт, но и интересный писатель, прекрасный литературный критик, о чем свидетельствует ее проникновенные статьи и многочисленные рецензии. Ее стихи были высоко оценены Гиппиус, Бунин, Зайцев, Ремизов, вейдле живет, Берберова, Terapiano… за несколько месяцев готовиться к выходу из ее сочинений, которое, я надеюсь, выйдет до конца этого года в Белграде.

— Красивый Серебряный век, увы, закончилась трагически.

— Да, очень грустно, но правда. Мой тезис состоит в том, что Серебряный век начался в России в конце XIX века, завершился в 1921 году со смерти блока и расстрела Гумилева и продолжил и завершил в конце 50-х годов XX века во Франции стала вторым домом для русских людей творческих — писателей, художников, философов, актеров, благодаря их непростой, но правильный выбор — изгнание. Я посвятил свою жизнь и творчество издание тридцать пять книг и написал более 350 статей, это мое верное служение русской культуре.

Дизайн г-непредсказуемый

Рене, он теперь готов представлять интерес для ваших читателей?

— Я работаю над глобальным проектом, книга о русские художники-эмигранты и искусство книги.

— Сколько иллюстраторов попали в зону вашего внимания?

— 370 книгу художники оформил и проиллюстрировал несколько книг 3540.

— Каковы ваши встречи и дружеские отношения с художниками в эмиграции могли бы выделить?

— Я лично знал из 30 художников, которые внесли свой вклад в предстоящую книгу. Даже подружился с Анненковым, Buchanam, и я ничего не боюсь, Шаршун…

Много работы, ты взял. И, конечно, читатель хочет видеть качественное воспроизведение иллюстраций, особенно цветных.

— Я купил самое совершенное из современных сканер — А-3. Овладеть искусством сканирования. Кроме того, у меня есть помощник в нашем стремлении к совершенству — Ирина, мой приятель. Планируется издать эту книгу в трех томах, в коробке, около 500 страниц в каждом томе. Предполагаемый тираж книги-1000 экземпляров, из которых 100 нумерованных и 10 номинальной. Для меня самое главное, чтобы получить книгу, изданную. Конечно, я выбираю на свой вкус обложку и иллюстрации, которые будут в игре. Издатель полного доверия ко мне.

— Новые идеи, чтобы согреть душу. Недавно, поэт, и ее прозы, знаток мировой литературы Александр Сенкевич побывал в Ницце встретил тебя. Нетрудно предположить, что это не просто дружеская беседа между двумя авторами. Может это новый план?

— Наш друг Александр Сенкевич согласился принять участие в записи книг на русском языке, Ницца и окрестности. Предлагаемое название на линии, Вильгельма Кюхельбекера, друга А. с. Пушкина: «я был в чудесной стране…», а подзаголовок будет «русские в Ницце и окрестностях».

Я издал в 1995 году книгу «прогулка по Ницце русским» и несколько статей: «хорошую сторону русской культуры XIX и XX века» (2016); «здесь русский дух, здесь Русью пахнет» (2017). Тема обширна и очень актуальна.

Украденные картины дают персонажу

Рене, вообще, к нашей общественности о вашего преданного и бескорыстного служения русской культуре?

Исследование этой темы, я не занимался. Но в любом случае, Президент Российской Федерации в 2007 году наградил меня «орденом Дружбы».

— Было бы здорово, если бы эта государственная награда вызвала совесть и обязанность следственных органов в России. Почему до сих пор не нашли воров из 22 картин русских художников-эмигрантов из коллекции, которые приехали в Москву из Парижа для большого шоу, «они увезли с собой Россию» в Третьяковской галерее в 1995 году? После успешной выставки в Москве, как вы знаете, корреспондент «МК» побывал в Парижской таможне, чтобы проверить документы, подтверждающие, что в Москве был отправлен на все 220 работ.

Я ценю ваш профессионализм, мужество и большой статьи в «МК» позорный для России отсутствует. («Эта странная любовь француза». Интервью с ренэ Герра. МК г. № 142 (17404), 1. Август 1996) и «они взяли с собой в Россию». Ограбление, в котором никто не виноват? МК г. № 194 (17456), 14 октября 1996 года.

Чудовищное воровство из двадцати двух картин, включая портрет литературного произведения Добужинского (1937), и набросок его характера, чтобы играть с Набоков «событие»; портрет Б. Зайцева работы Анненкова (1968) и эскиз своего характера, чтобы играть с Набокова «изобретение вальса» (1930). Были и другие публикации на украденные произведения из коллекции Герра… и, наконец, полный список украденных произведений из моей коллекции был опубликован в художественном журнале «Золотая палитра» № 3 за 2010, указывает, что Управление по сохранению культурных ценностей Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в области охраны культурного наследия (росохранкультура) ищет 22 похищенных произведений из коллекции р. Герра. После этих публикаций прошло много лет, а воз и ныне там! Без комментариев! У россиян есть великое выражение: «надежда умирает последней».

Не могу вспомнить, что неделю после первой статья была опубликована в позорном письмо от руководителя Департамента культурного наследия А. С. Колупаева. (Под заголовком: «из переписки главного редактора» МК, 7 августа 1996 года). Я тогда громко задать вопрос: «когда Следственный комитет России наконец-то расследовать эту кражу, и мне вернут украденные картины?» Ведь они предназначались для выставки в Государственной Третьяковской галерее с 14 апреля по 15 мая 1995 года под эгидой Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации при поддержке Министерства культуры и Франкофонии французской Республики, под эгидой ЮНЕСКО.

Дорогие ренэ Герра, спасибо! Вы сохраните внутреннее реактивное молодежи, одухотворенной энергии и веры в справедливость

— Ой-Ой-Ой! Для меня вы хороший пример. Один в поле не воин. Мы можем верить, что справедливость восторжествует.